И Мэри снова испустила тяжкий вздох.

— Если хочешь знать мое мнение, милая Пенни, — продолжала она после недолгого молчания, — то пора взглянуть правде в глаза: мы проиграли. Подумай сама, — говорила Мэри, повышая голос и заметно волнуясь, — что я могу сделать? Тогда, в карете, этот ужасный человек меня просто не слушал — а сейчас не хочет видеть! Если бы не папочка, он, пожалуй, просто забыл бы обо мне!

— Мэри, не говори так! — с ужасом в голосе вскричала Пенелопа. — Не можешь же ты все бросить!

— А что мне остается? — Мэри налила себе еще чаю. — В разговоре с папой он заявил, что у него нет ни одной фабрики или шахты, а затем, не дав папе передохнуть, перешел к встречным обвинениям. Кричал, что «синие чулки» составили заговор против мужчин и хотят ниспровергнуть все устои английского общества. Похоже, он терпеть не может образованных женщин. А ты ведь знаешь, — продолжала она, пододвигая к Пенелопе новую чашку, — что истинная свобода для женщины немыслима без образования!

Разумеется, Пенелопа это знала: она ведь тоже читала гениальные книги Мэри Уоллстонкрафт.

— Может быть, он сумасшедший? — заговорила Мэри, прерывая молчание. — Весь этот бред о заговорах… И только сумасшедший на его месте стал бы отрицать, что владеет фабриками и шахтами в северо-западной Англии! Если это не так, откуда, спрашивается, у него такое состояние?

— Знаешь, Мэри, — задумчиво произнесла Пенелопа, — пожалуй, ты права. Тебе в самом деле лучше вернуться домой. Так ты ничего не добьешься! Ты уже две недели как в Лондоне, а герцог Уэстермир так и не соизволил тебя выслушать!

Мэри прикусила губу.

— Страшно подумать, сколько времени потрачено впустую! А ведь это время можно было бы употребить на помощь бедным… Да, как там Джонни Кобб? — с тревогой спросила она вдруг.

Пенелопа молчала, потупившись. Мэри побледнела.

— Боже мой, неужели наш ангелочек…

Ее подруга замотала головой.

— Нет, нет, он жив… пока. Но доктор Стек говорит, что надежды мало. Ведь бедный мальчик живет в полуразвалившейся лачуге, где сквозит изо всех щелей, спит на полу, а с тех пор, как отец его погиб в шахте, Джонни и его братьям и сестрам редко удается поесть досыта. Доктор говорит, в таких условиях чахотка убьет его за несколько недель.

Мэри Фенвик вскочила с места. Синие глаза ее заблистали решимостью.

— Нет, я не могу уехать! Вызов брошен, Пенни! Первый мой план провалился — не беда, придумаю что-нибудь другое!.. Но каков Уэстермир! Кто бы мог подумать, что на мой выпад он ответит собственным дьявольским ударом?

Поколебавшись, она все же выпалила:

— Представь себе, этот негодяй заявил папе, что намерен на мне жениться!

Пенелопа так и застыла с открытым ртом.

— Да, да, — продолжала Мэри, — об этом я тебе еще не рассказывала. И только послушай, в каких изящных выражениях этот благородный джентльмен изложил свое предложение будущему тестю!

«Ваша дочь, будь она трижды проклята, — так он начал, — опозорила меня на весь Лондон, погубила мою репутацию в клубе, сделала посмешищем при дворе. Будет только справедливо, если она разделит этот позор со мной. Все равно рано или поздно придется жениться, а чем отродье нищего попа хуже актрис, певиц и трактирных служанок, на которых женятся мои друзья?»

— Господи, — прошептала потрясенная Пенелопа, — что же все это значит?

— Папа был оскорблен до глубины души, — сурово говорила Мэри, — не столько даже за меня, сколько за свой священный сан. «Отродье нищего попа» — ничего себе! Папа сказал, что нисколько не удивится, если я отвечу отказом на предложение, сделанное в столь грубом и вызывающем тоне.

Она смолкла и подлила Пенелопе чаю.

— Да и с какой стати мне выходить за Уэстермира? Что в нем привлекательного? Огромный, как медведь, физиономия свирепая, характер бешеный… Разве к такому человеку можно испытывать возвышенные и нежные чувства, о которых мы с тобой столько читали? И вообще, я принципиально против брака! По-моему, это предрассудок, и больше ничего.

— Так он хочет на тебе жениться? — взвизгнула Пенелопа. — Мэри, о, Мэри, ты же станешь богатой! Подумай только, сколько денег ты сможешь употребить на добрые дела!

— Не искушай меня, Пенни, — нахмурившись, ответила Мэри. — Такие же вот безумные надежды и привели нас в Лондон. Чем это кончилось, ты видишь. Может быть, хватит с нас глупостей?

— Нет, послушай меня! — сверкая глазами, продолжала Пенни. — У знатных принято после свадьбы выделять жене крупную сумму денег, иногда — целое состояние. Я уверена, Уэстермир, не моргнув глазом, выдаст тебе несколько тысяч фунтов!

Мэри хотела огрызнуться, но Пенелопа все трещала, не слушая ее:

— А если это чудовище откажется тебя обеспечить, ты… м-м… как бы это… ну, в общем, обворожишь его и влюбишь в себя так, что он будет счастлив исполнить любое твое желание! У тебя получится, Мэри! Ты же самая красивая из нас троих! Вот увидишь, у тебя все получится!

Размахивая руками, Пенелопа пролила чай себе на платье, но была так увлечена своей идеей, что этого не заметила.

— Если же и это не поможет, — с жаром продолжала она, — ты превратишь его в раба страсти, а затем откажешься выполнять супружеские обязанности до тех пор, пока он не выдаст тебе крупную сумму!

Теперь пришел черед изумляться Мэри Фенвик.

— Пенни, ты серьезно? По-твоему, Уэстермир способен превратиться в «раба страсти»? Да легче поставить на колени самого дьявола! Говорю тебе, у этого человека нет ни души, ни сердца!

— Зато все остальное у него есть, — многозначительно ответила Пенелопа. — Не бойся, Мэри, ты с ним справишься! Ты же всегда мечтала пожертвовать собой за правое дело! Конечно, выглядит это не слишком красиво — а разве красиво было залезать к Уэстермиру в карету и его шантажировать? Но ведь ради благой цели же! Только представь: ты построишь новую больницу для доктора Стека, новую школу для папы, приют для престарелых…

Она всплеснула руками.

— Ах, почему я так мало знаю об отношениях между мужчиной и женщиной?! Как ужасно, когда тебе всего восемнадцать, и нет никого, кто мог бы поговорить с тобой на такую важную тему! Но… знаешь, Мэри, мне кажется, это не так уж страшно. Я имею в виду… м-м… физическую сторону. Просто позволь ему делать все, что он захочет, а сама в это время думай о чем-нибудь другом.

На лице Мэри отразилось отвращение.

— «Не так уж страшно»? Да этот скот наверняка не имеет никакого представления об истинной цели и смысле супружества. Понятие «союза сердец», о котором мы столько читали у Мэри Уоллстонкрафт, едва ли ему доступно. Не сомневаюсь, в отношениях с женщиной его интересует только низменная сторона. Ты вообще его видела? В карете он был в бриджах, туго обтягивающих бедра, и я ясно разглядела огромный отвратительный…

Тут Мэри густо покраснела и запнулась.

— В общем, ты понимаешь, о чем я. Такой же огромный и отвратительный, как и он сам! Фу! — Она скорчила гримасу. — Гора мускулов — только и всего! Если я откажу ему в исполнении супружеских обязанностей, можешь не сомневаться — бухаться на колени он не станет, а просто найдет себе какую-нибудь певичку!

Подняв взгляд, Мэри заметила, что подруга воспринимает ее пламенные речи как-то странно. Округлив глаза и приоткрыв рот, Пенни смотрела куда-то поверх головы Мэри; чашка в руке у нее накренилась, и чай капал на платье.

Схватив льняную салфетку, Мэри принялась вытирать пролитый чай.

— Да помоги же мне, Пенни! — говорила она, тщетно стараясь вручить подруге вторую салфетку. — И держи чашку как следует! Смотри, у тебя льется!

Но Пенни не отрывала глаз от дверей, где ясно обрисовывался высокий черный мужской силуэт.

— Г-герцог! — прошептала она еле слышно. Бедняжка Пенни была напугана почти до обморока.

Один бог знает, как долго герцог простоял в дверях, но, несомненно, он слышал и нелестные высказывания Мэри о своей персоне, и дерзкие предложения Пенелопы.

— Не говоря уж о том, — продолжала Мэри, — что я попросту не знаю, как взяться за такое дело! Я хочу сказать — как обворожить мужчину.